Никита, убирающий за ним, бьёт его страшно, со всего размаха, не щадя своих кулаков; и страшно тут не то, что его бьют, – к этому можно привыкнуть, а то, то это отупевшее животное не отвечает на побои ни звуком, ни движением, ни выражением глаз, а только слегка покачивается, как тяжёлая бочка.

Из задней двери тормознувшей машины вывалился пьяный. Он стал совать ей под нос свой паспорт и говорить, что в нем нет детей. Рину это не слишком удивило: она вечно влипала в истории. Вместо того, чтобы быстро пройти дальше, она взяла паспорт и встряхнула. Из паспорта не вывалилось ни одного даже самого маленького ребеночка.
– И правда!
– сказала она.
– Нету!.. Ну ничего: когда обзаведетесь – сразу приходите за педагогическими советами!

– Это опасно. Тебя могут ранить.
– Как и тебя.
– В какую бы идиотскую историю ты не ввязался, я не отпущу тебя одного и точка.
– Я не понимаю, почему ты это делаешь?
– Потому что ты все еще мой брат.

– Врёшь матери?
– Вру, но у меня есть уважительная причина.
– Каждый уважает причины, по которым он поступает подло.

Наконец, оставив книгу и вслушиваясь внимательно, он понял: девушка, больная воображением, слышала ночью в саду какие-то таинственные звуки, до такой степени прекрасные и странные, что должна была признать их гармонией священной, которая нам, смертным, непонятна и потому обратно улетает в небеса.

Плохие вещи – не самое худшее, что может с нами случиться. Ничто – вот самая плохая вещь, которая может с нами произойти.